https://seance.ru/articles/po-napravleniyu/
"Чтобы закрепиться, неоколониализм должен убедить народ зависимой страны в его собственной неполноценности. Рано или поздно неполноценный человек признает Человека с большой буквы; это признание говорит о том, что защитная линия прорвана. Если хочешь быть человеком, — говорит угнетатель, — ты должен быть как я, говорить на моем языке, отрицать собственное существование, превратить себя в меня. Уже в XVII веке иезуитские миссионеры говорили о способностях южноамериканских дикарей к копированию европейских произведений искусства. Копиист, переводчик устный и письменный; в лучшем случае зритель — неоколонизованного интеллектуала всегда будут поощрять на отказ от собственных творческих возможностей. Помехи, переселение, эскапизм, культурный космополитизм, художественная имитация, метафизическое истощение, предательство своей страны — все это находит плодородную почву.
Культура становится двуязычной.
…не вследствие использования двух языков, а благодаря конъюнктуре двух культурных моделей мышления. Одна — национальная, народная; другая — отчуждающая, принадлежащая классам, которые подчиняются внешним силам. Восхищение, которое высшие классы выражают по отношению к США или Европе, — это максимальная форма выражения подчиненности. После колонизации высших классов культура империализма косвенно внедряет в массы знание, которое невозможно контролировать.
Неоколонизованный народ — не хозяин земли, по которой ходит, и не хозяин идей, которые его окружают. Понимание национальных реалий предполагает вхождение в паутину лжи и замешательства, порожденных зависимостью. Интеллектуал вынужден воздерживаться от спонтанных мыслей; если же он начинает думать, обычно он рискует делать это по-французски и по-английски, а не на языке своей собственной культуры, которая, как и процесс национального и социального освобождения, остается в зародыше."
"Каждый факт, каждая идея, которая витает вокруг нас, — часть системы миражей, которую очень сложно разобрать на части.
Буржуазия, а также интеллектуальная элита портовых городов вроде Буэнос-Айреса с самого начала этой истории являлись связующим звеном проникновения неоколониализма. Европейский либерализм породил в Аргентине такие лозунги, как «Цивилизация или варварство». За ними скрывалась попытка навязать цивилизацию, которая соответствовала бы нуждам империалистической экспансии, и желание уничтожить сопротивление народных масс, которые впоследствии назывались в нашей стране «мусором», «горсткой негров» и «зоологическими отходами», а в Боливии — «немытой толпой». Так идеологи полустран, бывшие мастера «игры большими словами с безжалостным, подробным и грубым универсализмом» служили представителями тех последователей Дизраэли, которые умно провозглашали: «Я предпочитаю права англичанина правам человека».
Средние слои были и остаются лучшими реципиентами культурного неоколониализма. Их амбивалентное классовое состояние, их буферное положение на границе общественных полюсов и широкие возможности для доступа к цивилизации дают империализму базу для социальной поддержки, которая стала существенной в некоторых странах Латинской Америки.
В открытой колониальной ситуации культурная интрузия идет вслед за армией захватчиков, а на некоторых стадиях это проникновение оказывается первостепенным.
Оно нужно, чтобы институционализировать зависимость и придать ей вид нормы. Главная цель культурной деформации — не позволить людям осознать свою неоколониальную позицию и попытаться ее изменить. Так, колонизация посредством образования становится эффективной заменой колониальной полиции."